«Я не всесильна»: в чем себя винит подсудимая Евгения Даутова

Версия обвинения: «Оснований для оговора не имелось, вина доказана»

Речь гособвинителя по делу на 890 млн рублей заняла меньше 5 минут. Под конец рабочего дня, после двухчасовых допросов потерпевшего и подсудимой судья объявил о начале прений.

Объемная обвинительная речь у помощника прокурора Вахитовского района Михаила Житлова была готова еще неделю назад, однако вчера он максимально сократил ее. Обошелся без отсылок к фабуле дела и без оценки позиции защиты вкупе с решениями арбитражных судов, которые однозначно указали — причиной банкротства банка «Спурт», заводов КЗСК и «КЗСК-Силикон» стали не действия Евгении Даутовой.

По мнению гособвинителя, вина подсудимой подтверждается показаниями представителя потерпевшего АСВ, исследованными материалами дела и свидетелями обвинения. «При оценке их показаний следует учесть, что личных неприязненных отношений [с Даутовой] у них не было, оснований для оговора не имелось, — отметил Житлов. — Сторона обвинения считает — вина подсудимой в преступлениях полностью доказана».

При назначении наказания представитель прокуратуры просил учесть лишь одно смягчающее обстоятельство — состояние здоровья фигурантки. По данным «Реального времени», речь идет о ряде хронических заболеваний, которые требуют регулярного приема множества препаратов и прохождения медицинских процедур, существенно осложняя жизнь человека за решеткой. «Отягчающих обстоятельств не имеется», — сообщил Житлов, не вспоминая первый приговор Евгении Даутовой.

4 года назад обвинители требовали для банкира посадки на 6 лет колонии общего режима за фальсификацию финансовой отчетности и три эпизода злоупотребления полномочиями с тяжкими последствиями и ущербом в 2,9 млрд рублей. Тогда Вахитовский суд под председательством судьи Алмаза Мухаметшина наказал признавшую вину главу «Спурта» сроком в 3 года и месяц. Наказание отбывала в хозотряде СИЗО и вышла по УДО на 11 месяцев раньше.

Новый процесс над Даутовой стартовал в июле 2022-го под председательством судьи Ильдара Салихова. И вчера гособвинитель снова запросил 6 лет колонии для экс-осужденной — причем лишь по одному эпизоду злоупотребления с тяжкими последствиями — по части 2 статьи 201 УК РФ — о займах на 712 млн рублей. Еще два эпизода обвинения о злоупотреблениях по части 1 статьи 201 УК в прокуратуре оценили в 2 года лишения свободы каждый, но шестилетний срок давности за эти преступления истек еще в 2022-м. Поэтому Житлов предложил суду освободить экс-главу банка от наказания по ним.

Напомним версию силовиков по этим «просроченным» эпизодам:

• Кредит для погашения кредита на 100 миллионов. Злоупотреблением со стороны предправления банка в СК считают выдачу в августе-сентябре 2016 года кредитов на 100 млн рублей компании «Торговля и логистика», что не вела реальной финансово-хозяйственной деятельности. Вся полученная сумма ушла на погашение задолженности по равнозначному кредиту ООО «Уфимское производственное предприятие», выданному «Спуртом» в 2016 году. На момент сделки в УПП уже началось конкурсное производство, но имелись активы, которых не было у нового, технического заемщика.
• Займы самой себе на 78,1 млн рублей. Также в обвинении Даутовой указаны шесть кредитов самой себе, выданные банком с 14 февраля по 9 марта 2017 года на суммы от полутора до 23 млн рублей каждый. Общий ущерб «Спурта» оценен в 78,1 млн рублей. Однако следствием установлено, что деньги не обналичивались и технически банк даже не покидали, то есть ни о каком выводе активов речь не идет.

По тяжкому эпизоду срок давности не истек:

• Невозвратные займы 712 млн на КЗСК и «КЗСК-Силикон». По версии обвинения, с 5 сентября 2013 года по 6 февраля 2017 года Даутова умышленно, вопреки интересам банка «Спурт», в целях извлечения выгод и преимущества в виде финансирования принадлежащих ей ОАО «Казанский завод синтетического каучука» и ОАО «КЗСК-Силикон» выдала кредиты десятку подконтрольных компаний — в том числе прописанных в Москве, Санкт-Петербурге и Нижнем Новгороде. Они были направлены на финансирование нефтехимического комплекса, но привели к образованию невозвратной задолженности в 712 млн рублей, снижению нормативов достаточности собственных капиталов банка.

— Подсудимая в содеянном не раскаялась, вину не признала, — подчеркнул Житлов, предлагая суду не ограничиваться посадкой на 6 лет, а еще и лишить 66-летнюю фигурантку права занимать руководящие должности в коммерческих организациях сроком на 3 года. И в полном объеме удовлетворить иск АСВ.

АСВ: «Вопрос о наказании оставляем на усмотрение суда»

Представитель госкорпорации АСВ, конкурсного управляющего банка «Спурт», Ильдар Багаутдинов вкратце перечислил указанные выше эпизоды.

— С предъявленным обвинением мы согласны. Вопрос о назначении наказания оставляем на усмотрение суда, — сообщил он. — В совокупности обвиняемая причинила имущественный вред банку в размере 890 миллионов 199 тысяч 718 рублей 87 копеек. Просим взыскать указанную сумму с Даутовой, а также обратить взыскание на арестованное имущество в целях исполнения приговора и возмещения вреда кредиторам банка.

1 августа прения продолжат адвокаты обвиняемой Тахир Мансуров и Ринат Файзрахманов. Но позиция защиты ярко раскрылась уже на вчерашних допросах представителей АСВ и самой Даутовой. В частности, вскрылось — имущество стратегических заводов продают частями, причем местами оценивают лишь стены зданий и земли, без оборудования, стоимость которого тянет на миллиарды. Из чего напрашивается вывод — организаторы таких торгов не заинтересованы, чтобы заводы работали, а вложенные в инвестиционные оборонные проекты миллиарды вернулись кредиторам.

На повторном допросе потерпевшей стороны настояла защита. Суд вызвал представителя АСВ Рамиса Абянова, но он пришел с коллегой. А еще с большим пакетом бумажных и электронных документов. Занимая место за трибуной, Абянов установил перед собой ноутбук. На первый вопрос он ответил — обоснованием для иска под миллиард являются «несколько коробок документов, примерно со второго по 85-й том». Адвокат Файзрахманов удивился — в уголовном деле всего 28 томов. Абянов де-факто признал путаницу: «Вероятно, это арбитражное дело». С его слов, иск заявлен без учета процентов по кредитам.

— А у вас есть оценка имущества — оборудования, которое находится в стенах зданий? — продолжил допрос защитник, имея в виду арестованные в Нижегородской области активы ООО «СК-Дзержинск».

— Мы, как агентство, не делали. Конкурсный управляющий делал по части имущества, я точно уверен. Часть, возможно, еще не оценивалась, — отвечал Абянов.

— Все, что есть в Дзержинске, не оценивалось ввиду ареста имущественного комплекса по приговору по первому делу [Даутовой] и наличию второго дела, — дополнил его слова Багаутдинов.

Даутова о продаже «водородок» и явлении монополиста

По словам самой Даутовой, среди активов «СК-Дзержинск» еще недавно были четыре голландские водородные установки. Каждую закупали за десятки миллионов рублей, сейчас, с учетом девальвации рубля, цена выросла.

— Насколько я знаю, две «водородки» уже продал «Спурт» за 10% от стоимости. Еще две выставлены на торги в августе. Как так — не оценивали и уже продают?! — возмутилась обвиняемая, указывая, что это оборудование числится на балансе КЗСК и находится под арестом. И оборудования в Дзержинске много, отметила подсудимая.

Для представителя АСВ Багаутдинова продажа установок не стала новостью: «Все верно, они находятся в залоге у «Акибанка», залогодатели решают, что продавать и по какой цене».

— Стратегическое оборонное предприятие по закону не может частями продаваться, — заметила экс-глава совета директоров КЗСК. Юрист потерпевшей стороны парировал — «согласно пояснениям Минпромторга РФ, к единому промкомплексу относится площадка в столице Татарстана. А площадка в Дзержинске не имеет отношения к циклу производства продукции в Казани».

Представлять тот самый документ министерства с пояснениями Багаутдинов отказался, заявив, что Даутова вправе самостоятельно истребовать его. Работники КЗСК могли бы назвать заявления юриста, мягко говоря, далекими от реалий. В Дзержинске с советских времен работал завод по производству этиленхлоргидрина (ЭХГ). Это сырье для востребованного в оборонке, гражданской авиации и флоте полимера тиокол, который в России производит лишь КЗСК, а в мире — еще два предприятия — в Японии и Германии. И когда прежний собственник решил свернуть эту площадку, КЗСК пришлось ее выкупать — иначе российского тиокола сегодня бы просто не было.

— Мы были вынуждены купить эту площадку и вложить в нее 1,3 млрд рублей. А сейчас арендатор [площадей КЗСК] господин Шадрин (директор и владелец ООО «Промтех», — прим. ред.) перенес производство ЭХГ в Кемерово. Он берет продукт в Дзержинске, отвозит в Кемерово и привозит в Казань. Об экономической целесообразности я не говорю, но фактически уже сейчас Шадрин «берет в заложники» будущего производителя тиокола в Казани, становясь единственным поставщиком сырья, — заметила Евгения Даутова.

Один из источников «Реального времени» полагает, что экономически невыгодный перевод производства в Кемерово и «распил»-продажа площадки в Дзержинске автоматически сделают нынешнего арендатора… единственным потенциальным покупателем самого ОАО «КЗСК». И покупатель этот вряд ли заинтересован в том, чтобы кредиторы отбили миллиардные вложения.

Из дальнейшего допроса выяснилось — «СК-Дзержинск», по мнению АСВ и СК, являлась «технической» компанией КЗСК. С этим Даутова категорически не согласна — она цитировала показания бывшего директора СК — на производстве работали 80 человек, был инвестиционный проект на 7 лет. Ее слова о плановых убытках участника инвестпроекта потерпевшая сторона парировала одной фразой: «У «Спурта» не отозвали бы лицензию, если бы вы соблюдали все требования с техническими заемщиками».

— Лицензию отозвали, по моему глубокому убеждению, из-за кризиса в 2014—2016 годах, — возразила подсудимая.

Кто оплачивает защиту Даутовой

По версии обвинения, деятельность КЗСК была убыточной и выделяемые через группу «технических компаний» кредиты и займы были заведомо невозвратными. На предложение адвоката Рината Файзрахманова подтвердить эту позицию Рамис Абянов сослался на данные финотчетов за 2016 год: «На КЗСК было 398 млн рублей убытков». Причину отрицательных значений он не назвал. Ильдар Багаутдинов заметил: «Это может только ваша подзащитная ответить. Не мы управляли КЗСК».

— А не являлся ли экономический кризис этой причиной? — продолжил адвокат.

— Мы не финансовые аналитики. Нас в 2014—2016-м [на предприятии] не было, мы банкротством банка начали заниматься позже, — отвечал Абянов.

Далее в допрос включился адвокат Тахир Мансуров. Он напомнил, что АСВ как «конкурсник» «Спурта» обращалось в арбитраж, требуя привлечь Даутову к субсидиарной ответственности. Решение АС РТ уже утвердил 11-й арбитражный апелляционный суд — требования АСВ удовлетворили частично, отклонив претензии по двум эпизодам настоящего уголовного дела — по 100-миллионному кредиту УПП и займам самой Даутовой на 78 млн. Защитник поинтересовался, по какой причине АСВ требует эти же суммы в иске по уголовному делу.

Ответ представителей потерпевшего был такой: да, решение арбитража вступило в законную силу, но АСВ уже обжаловало его в кассационном порядке и надеется, что Поволжский окружной арбитраж все же взыщет с Даутовой вышеназванные суммы. Заседание намечено на август.

В свою очередь Даутова заметила — свои исковые требования по субсидиарке АСВ предъявляло к ней по банкротным делам «Спурта», КЗСК и «КЗСК-Силикона». А теперь еще и по уголовному делу. По ее мнению, можно говорить о задвоении и затроении обязательств… Причем во всех случаях, кроме «Спурта» (с учетом приговора по первому уголовному делу), арбитраж не нашел вины руководства и лично Даутовой, а значит, и оснований для привлечения к субсидиарной ответственности.

На вопрос судьи она пояснила — с новым иском АСВ не согласна: «Нет оценки, я не знаю, сколько стоит это имущество на сегодняшний день. Ведь сюда включен и «КЗСК-Силикон», который продали бесплатно… И несмотря на то, что АСВ говорит — у нас равные возможности и я могу оспорить сделку, у меня нет возможности содержать юристов, в отличие от АСВ».

— У вас адвокат сидит, — бросил реплику один из представителей госкорпорации.

— Спасибо друзьям. Они заключили договор с адвокатом, — парировала она.

«Ни офшорных счетов, ни недвижимости не имею»

Если первый допрос экс-главы банка «Спурт» в этом процессе растянулся на пару дней, то второй, дополнительный занял полтора часа. Остановимся на тех аргументах, что ранее не звучали, и самых ярких высказываниях обвиняемой. Так, Евгения Даутова отрицает обвинения по всем трем эпизодам дела: «Я не считаю, что «злоупотребляла в целях личной корысти». Лично для себя никуда не выводила. Ни офшорных счетов, ни недвижимости я не имею. Был вклад 2 млн рублей, он остался в банке. И есть письма Росфинмониторинга, что выгодоприобретателями [кредитных] ресурсов являются КЗСК и «КЗСК-Силикон».

— Да, я владела 30% в ОАО «КЗСК», но почему-то факт, что я была мажоритарным акционером «Спурта», председателем правления и все мое личное благополучие было связано именно с банком, не рассматривается. Банк получал прибыль до 250 млн рублей, я получала там дивиденды, хорошую зарплату, 2% от прибыли. Дивиденды несла займами на завод — закрывала какие-то дыры, — сообщила она.

Также Даутова заявила: «До кризиса 2014-го банк ни разу не получал убытков… В кризис 1998-го меня пригласили санировать этот банк, в 99-м я успешно завершила план санации, не прибегая к помощи ЦБ. Так что сказать теперь, что я кредитованием КЗСК и «Силикона», как унтер-офицерская вдова, сама себя высекла — согласиться не могу».

Рассказала она и про инвестпроекты: «За год до кризиса и двукратного взлета цен КЗСК начал реализацию трех инвестпроектов. Во-первых, 1,3 млрд ушло на покупку и оснащение завода в Дзержинске по производству ЭХГ. Прошу запомнить эту цифру, чтобы опять не выставили за копейки всю площадку. Во-вторых, началась модернизация производства тиокола на КЗСК, за 10 млн евро приобрели немецкое оборудование, более экологичное и влекущее снижение себестоимости. Третье — проект по производству метилхлорсиланов, сырья для силиконов. Создали «КЗСК-Силикон» — это «дочка» КЗСК, куда завод вложил акции на 873 млн рублей, а еще проект частно-государственного партнерства. Почему-то ни в заявлении АСВ, ни в обвинительном заключении не упоминается, что 49% в «КЗСК-Силиконе» принадлежало Росимуществу. Более того, трое из пяти членов совета директоров были представителями государства».

— На протяжении 15 лет КЗСК был прибыльным заводом, с уникальным положением на рынке. В 2016-м впервые получил убыток (на фоне трех инвестпроектов и кризиса), но на балансе были 2,3 млрд рублей, — отметила экс-глава «Спурта»

Далее Даутова сделала акцент — на строящихся с нуля предприятиях убыточность до полного запуска неизбежна, так что ожидать прибыли от «КЗСК-Силикона», построенного наполовину, и объявлять его банкротом с точки зрения инвестора, то есть государства, нелогично. Что касается КЗСК и «СК-Дзержинск» — то реализация инвестпроекта также допускает убытки на первых порах, что прописано в инструкции Центробанка 254-П, вместе с регламентом — представлять бизнес-планы таких проектов регулятору.

— Чем мы и пользовались. А не то что кто-то растащил деньги куда-то, — заметила она, сославшись на то, что никаких хищений не нашли ни нанятые ВЭБом эксперты, ни силовики.

«Государство кинули на 5 миллиардов»

— Все деньги — на «Силиконе», — продолжила свой рассказ Даутова. — А дальше в рамках рыночной экономики у нас так работает закон о банкротстве, что 6,4 млрд рублей (инвестиции в «КЗСК-Силикон») превращаются в 395 млн рублей. И до кредиторов не доходит ничего. Потому что ФНС 500 млн налогов начислила.

Напомним, было предпринято несколько попыток продать недострой «КЗСК-Силикон» с дисконтом, но на торги никто не заявлялся. Пока объект не уценили до 642 млн рублей. В итоге в августе 2022-го имущество завода было продано за 395 млн рублей зарегистрированному в Менделеевске ООО «Полиобиохим». Одним из его учредителей является экс-депутат Госсовета Татарстана, экс-глава нижнекамской УК «Камаглавстрой» Валерий Самилов. После сделки он кратко комментировал цель выкупа — возрождение производства кремнийорганики, не обозначая никаких конкретных сроков.

Даутова напомнила — КЗСК вложился в «Силикон» на 873 млн, Росимущество — на 831 млн, 3,7 млрд рублей (с учетом процентов) было перечислено от ВЭБа, который был выбран государством для реализации данного проекта и обязался обеспечить кредитную линию на 7,8 млрд рублей. Проект был рассчитан на 7 лет, но его свернули в одностороннем порядке.

— Мы шли с перевыполнением и по срокам, и по экономии средств. И тут кризис 2014-го. ВЭБ.РФ не сразу приостановил линию. Он дал нам хорошенько туда вложиться — мы реализовали 40% строительно-монтажных работ, 80% оборудования было на площадке. И после этого ВЭБ приостанавливает финансирование. Хочет удостовериться, имеет ли проект право на жизнь и как потрачены средства. Нам говорит — ищите дополнительных инвесторов. Я нашла на 3 млрд рублей — «Русал» и наш технопарк «Идея». Были намерения у «Ростеха». Все эти документы есть. Именно поэтому суд посчитал, что и совет директоров, и я лично выполняли все действия, чтобы не было банкротства «КЗСК-Силикона», — убеждала суд обвиняемая.

План предусматривал запуск «силиконового» проекта в 2017 году. «К тому времени мы бы уже вернули все кредиты, — убеждена банкир — Прогноз был благоприятный, но и мы не ожидали резкого скачка на готовую продукцию — в три раза… Сейчас метилхлорсилан еще больше востребован, поскольку среди поставщиков России остался только Китай, цены на сырье выросли в 2—3 раза, логистика очень долгая, а качество нестабильное».

Но линию уполномоченный государством банк так и не разморозил. И в качестве основного кредитора почему-то не препятствовал продаже завода с 15-кратным дисконтом. А ведь продавались активы — 14 га земли, построенные цеха, оборудование, была проектная лицензия, за которую ранее выложили полмиллиарда. «Видимо, лицензию и проект они при оценке выкинули, потому что первичная оценка, насколько помню, составила 4 млрд рублей. И от них осталось всего 395 млн рублей. Но это же не мешок картошки продавать?! Здание «Спурта» примерно за такую же сумму продали», — напомнила экс-председатель правления банка. Приводим еще несколько цитат с ее допроса:

• «Фактически этими торгами на 395 миллионов кинули государство на 5 миллиардов».
• «Когда ты продаешь за рубль или в минус оборудование, которое стоит 2,5 млрд рублей, — кредиторы не получают ничего. И почему я за это должна по иску отвечать? Это несправедливо. Тем более что суд, арбитражные суды — и суд РТ, и апелляционный, и кассация признали: банкротство «КЗСК-Силикона» наступило вследствие валютного кризиса, то есть внешних факторов».
• «Меня и КЗСК перед выдачей кредита ВЭБ заставил дать личное поручительство по нему, хотя проект частно-государственного партнерства был. Мы на это пошли и никак не ожидали, что проект просто бросят на произвол судьбы. Инвесторы были, активы были, и ничего противоправного при кредитовании «КЗСК-Силикона» мы не делали. Но вслед за «Силиконом» КЗСК, как поручитель, тоже попал в банкротство».

«В чем моя вина — не хватило лоббистских возможностей»

Даутова отметила — у ВЭБа были и объективные причины для приостановки проектных инвестиций. В Татарстане встал не один объект.

— Насколько я знаю, сам ВЭБ в 2016-м показал 126 млрд убытков. Это к разговору о том, что все банки должны быть прибыльными. К сожалению, рыночная экономика неизбежно сопровождается кризисами. Просто одним банкам помогают, а другим — нет. Мы сами нашли и в банк инвесторов, и в «Силикон». Но были, видимо, определенные силы, которые хотели забрать с торгов бесплатно. Мне об этом говорили даже… В чем моя вина — у меня не хватило лоббистских возможностей, чтобы переломить эту ситуацию. Потому что вся мощь государства в данном случае была не на моей стороне. Хотя все мои действия были направлены на то, чтобы и банк остался, и проект жил, — рассуждала обвиняемая. — Но нет. Мне кажется, это заранее вещи до некоторой степени спланированные. Потому что директор «КЗСК-Силикона» уже в 2018 году ушел на работу в фирму, которая в 2022-м приобрела за копейки имущество завода.

По словам Даутовой, реализация «силиконового» проекта замерла на середине, а вот вложения в КЗСК и тиокол уже начали окупаться. «Проект начал давать свои плоды. Просто я их не дождалась… Кто-то вкладывает, а кто-то пользуется потом результатами труда, — заметила она. — Арендатор на КЗСК получил 98 млн рублей прибыли за 2021 год, хотя предприятие работает на 10%. Если бы было загружено на полную катушку — получало бы минимум 1 млрд чистой прибыли, и кредиты были бы погашены».

— Предприятие уникальное. Хорошо, что удалось сохранить коллектив. Плохо, что прошел год с торгов и никаких движений нет. Люди обещали достроить завод. Но никакого движения и финансирования, только комиссия создана из 16 человек, — заметила экс-глава «Спурта»

Подсудимая напомнила: еще до проведения этих торгов объявился инвестор — ООО «Нефтехимическая корпорация «Ресхил», которое является нефтетрейдером государственного нефтехимического комплекса CNPC из Китая. «Ресхил» был готов отдать свыше 6 млрд рублей и выкупить долги двух заводов — КЗСК и «Силикона». Попытку защиты задать представителям АСВ вопрос — неужто им и кредиторам не нужны эти деньги и почему агентство не оспаривала заведомо невыгодную сделку — суд заблокировал. Дал понять, что свои вопросы защита потерпевшей стороне задала ранее и устраивать перекрестный допрос не стоит.

Журналист «Реального времени» задала эти вопросы представителям АСВ после заседания. «Вопрос продажи завода — вопрос не одного дня. Мы его продавали с 2018—2019 года, продажа была многоэтапная. Инвестор не отдал 6 млрд рублей — он подал заявление, и ему отказали в связи с тем, что в надлежащий срок он не произвел платежи, необходимые для выполнения требований кредиторов», — отвечали юристы.

Близкие к защите источники «Реального времени» назвали такой ответ лукавством. Для принудительного закрытия реестра кредиторов инвестор должен был отправить на открытый арбитражным судом счет 6 млрд рублей. Однако в приостановке торгов на время этого перевода суд заявителю отказал. А тем временем некие лоббисты убедили Минпромторг ускорить торги, и все активы были реализованы. Возможно, когда-нибудь история столь поспешной продажи тоже станет предметом отдельного расследования.

Но вернемся к финальному допросу обвиняемой. На вопрос адвоката Файзрахманова о признании вины по трем эпизодам прозвучал следующий ответ:

— Нет. Я не в своих корыстных целях действовала, а в результате форс-мажора получилась эта ситуация. Но об этом в обвинении ни слова. Ни о действиях ВЭБа, ни о кризисе там ссылок нет. Получается, я сидела и придумывала: как бы мне свой любимый банк разорить и себя, любимую… Признание вины по первому делу — это была моя ошибка. Я даже не пыталась оправдаться. Меня убедили, что так я смогу достроить завод и вернуть все кредиты, — отметила подсудимая и продолжила излагать свою позицию по второму делу:

• «Личной заинтересованности я не имела. Наоборот, потеряла все, пытаясь сохранить… Кредиты в 712 млн рублей при наличии капитала в 3 млрд никак не могли к банкротству привести. Это следствие форс-мажора — кризиса. Когда у тебя бегут вкладчики, когда ВЭБ останавливает линию и банкротятся банки-партнеры, я сделала все. Но я не всесильна».
• «Пока не отозвали лицензию банка, я считала — все кредиты банка можно вернуть. Ведь совокупные активы КЗСК и «КЗСК-Силикона» составляли 14 млрд рублей. И чтобы не вытащить эту сумму — надо было постараться».
• «Банк с таким количеством активов можно было санировать. Это «добрая воля» регулятора».

ПроисшествияБизнесОбществоВластьЭкономикаФинансыБанкиИнвестицииНедвижимостьПромышленностьОПК Татарстан