«Пуля до сих пор во мне»: выживший экс-директор «УНИКСа» рассказал о спорте и бизнесе Казани 90-х

Судья: «Мы не расследуем финансовую деятельность КГУ»

На связь с Верховным судом Татарстана Александр Щербаков вышел из зала Тушинского райсуда Москвы. Адвокаты возражали, настаивая на личной явке этого потерпевшего. Ссылались на возможные проблемы со звуком и картинкой при использовании в формате видеоконференции, а также материалы дела. При последнем допросе следователями в 2020 году переживший покушение жил и трудился в столице республике — в дирекции социально-спортивных объектов Казанского федерального университета.

— С 14 августа я прописан в Москве, в Казани дом продал, — сообщил сам Щербаков, добавив, что сейчас — на пенсии. 30 лет из своих 70 отдал «УНИКСу» — баскетбольной команде и одноименному культурно-спортивному комплексу Казанского университета: «Название я сам придумал — «Университет, культура, спорт». До этого был председателем студенческого спортклуба в КГУ. В 1991—1998 годах он занимал параллельно пост президента баскетбольного клуба, позже 4 года был вице-президентом, затем 3 года — директором женской баскетбольной команды «Энже» — «Казаночка».

На судебном процессе заслуженному работнику физкультуры и спорта России и Татарстана пришлось вспоминать ночь с 3 на 4 ноября 1999 года, когда на переднем сидении служебного авто он стал мишенью киллера и получил пять огнестрельных ранений. Впрочем, в первую очередь гособвинитель Элина Ильясова решила выяснить не детали нападения, а мотив. Поэтому спросила про предпринимательскую деятельность КСК КГУ конца 90-х.

— Комплекс много услуг оказывал — спортивные, концертные, услуги питания. Поступали деньги от аренды и таких видов деятельности, как бильярдный клуб, швейный и мебельный цеха, игровые автоматы и другие. Кроме того, в «УНИКСе» проводили дискотеки. Я был инициатором создания бильярдного клуба — мы его организовали первыми в Татарстане. И из 12 направлений коммерческой деятельности бильярд самую большую прибыль приносил, — отвечал Александр Щербаков, отмечая, что вся указанная деятельность была регламентирована распоряжениями ректора университета — на тот момент Юрия Коноплева.

— Были случаи неофициальных сделок?, — поинтересовалась адвокат обвиняемого Геннадия Кирилова Алина Богатеева. Экс-директор заявил — такого быть не могло. На следующий вопрос защиты — каким образом поступала прибыль и кто ее получал — отреагировал председательствующий судья Айрат Ибатуллин: «Давайте ближе к обвинению, мы не расследуем финансовую деятельность КГУ…».

На просьбу прокурора — можно ли потерпевшему все же ответить на данный вопрос — председательствующий ответил согласием. «Абсолютно вся прибыль поступала в кассу через кассира, бухгалтера», — пояснил Щербаков, а вот масштабы доходов вуза от работы КСК озвучить не смог — сказал, не помнит.

Как «Тукаевские» пытались обложить данью КСК

На вопрос гособвинителя о контроле за деятельностью КСК со стороны группировок, Щербаков дал понять — криминальной «крыши» у вузовской структуры не было:

— Нет, никому ни копейки никогда не платил, хотя предложений было очень много и неоднократно. Приходили ко мне в кабинет «договариваться»: открыл бильярдный клуб — давай, плати бабки.

— Вам была известна группировка «Тукаевские»? От них поступали предложения? — продолжила допрос Ильясова.

— Я как раз про них и говорю. Геннадий Мураткин (ныне Кирилов, — прим. ред.) и Нельсон (Наиль Шайхутдинов) приходили: открыл бильярд, прибыль хорошая, плати. Конкретную сумму не называли. Это был, наверное, 98-й или 99-й год. Я им ответил — деньги идут через кассу, платить ничего не смогу. Сказали — неделю подумай…

После уточняющих вопросов защиты Щербаков пояснил — тот подход он воспринял как угрозу.

— А с 1991 года по 1998-й вас никто из группировок не беспокоил? — поинтересовалась прокурор.

— Нет, я со всеми договаривался, таких жестких наездов на меня не было…

— В итоге, группировка «Тукаевские» получала часть дохода от деятельности КСК?

— Никогда не получала.

Щербаков заявил — знал, что приходившие к нему Мураткин и Шайхутдинов являются лидерами группировки. Первого встречал всего раза два, а второй «заходил через день пообщаться, с ним хорошие отношения были».

Прокурор спросила, что предпринял директор КСК после требования — «плати». «Обратился за помощью к видному человеку с Горок, он сказал: «Я вопрос решу». И решил. Больше они [«Тукаевские»] не выходили, забыли про неделю, все спокойно было», — объяснил тот. По словам потерпевшего, тем «видным человеком» был Эдуард Ахмеров. В 2020-м году в кабинете следователя Щербаков говорил о широких криминальных связях Ахмерова и подчеркивал — тот действительно помог: «Больше участники «Тукаевских», в частности Наиль и Геннадий, с вопросами, касающимися деления прибыли от бильярда, не подходили…».

Как выяснило «Реальное время», вышеназванный защитник «УНИКСа» от поборов прогремел в Татарстане и за его пределами в 2016-м, когда пошел под суд вместе с судьей Конституционного суда республики, экс-начальником правового управления Кабмина Рашидом Гафиятуллиным. Советника гендиректора ОАО «Центральное конструкторское бюро» Ахмерова, Гафиятуллина и совладельца ОАО «ГУМ» Сергея Новоселова обвиняли в афере с «покупкой» судебных решений должником банка «Спурт» в 2011—2012 годах, который в итоге потерял имущество на 13 млн рублей, включая деньги и помещения в строящемся ТЦ «Пушкинский» в Казани.

То дело расследовалось на федеральном уровне. Тверской райсуд Москвы признал вину троицы доказанной и отправил бизнесменов за решетку на 4 года, конституционному судье дал на год больше, но уже в 2019-м тот получил свободу досрочно. Годом ранее в Приволжском суде Казани потерпевший директор Института региональной политики Евгений Бородин требовал взыскать с осужденных 40 млн рублей в качестве ущерба и затрат на судебные разбирательства и еще 6 млн — в счет компенсации морального вреда. Суд удовлетворил требования на сумму чуть более 2 млн рублей.

…На том же допросе в СК потерпевший вспоминал — до прихода Мураткина с Шайхутдиновым его приглашали на встречу «в одно заведение на улице Павлюхина иные участники группировки «Тукаевские» и требовали, чтобы он оставил свою директорскую должность». Кто именно это был — не помнит. Помнит, что отказался.

Также со слов Щербакова, за пару лет до покушения члены той же группировки открыли на территории КСК платную стоянку, согласовав этот вопрос в обход него — с ректором через некоего бизнесмена Петухова. «Я как-то приехал на работу, а ко мне охранник подходит и пытается получить деньги за охрану моей машины на территории «УНИКСа», — делился возмущением со следователем экс-директор. Рассказывал, что пошел с этим вопросом к ректору, и через какое-то время данная стоянка прекратила деятельность.

«Когда я прилетел назад, милиция уже ждала»

Главная сложность в показаниях Щербакова оказалась в том, что он не помнит точно, когда именно с него потребовали дань, на одном допросе называл 98—99-й год, на другом — говорил, это было за полгода до расстрела его машины. Зато четко называет другую дату — 9 июля 1999-го: он находился в загранкомандировке вместе с командой и получил звонок от жены. Она в тревоге сообщила — на домашний телефон позвонил неизвестный мужчина и сказал — на Щербакова готовят покушение. К угрозе в окружении руководителя КСК отнеслись серьезно:

— Когда я прилетел назад, милиция уже ждала, и мне тот же день охрану выставили. Около месяца охраняли, в кабинете моем сидели. Потом охрану сняли, мне никто ничего не объяснял…

Попытка убийства последовала еще через несколько месяцев, и детали того дня и ночи ветеран баскетбольного спорта забыть не может и воспроизводит почти в точности также как 24 года назад, в палате казанской больнице №6, где Щербакова допрашивал следователь прокуратуры Казани Максим Беляев, ныне зампред Верховного суда РТ. К раненому его тогда пустили через сутки после покушения.

Приводим рассказ выжившего с незначительными сокращениями:

— 3 ноября 1999 года в здании КСК «УНИКС» играл с польским клубом. Матч начался в 19 часов, закончился около 21 часа. По случаю победы нашей команды, мы с гостями посидели в кабинете, выпили. Потом я проводил гостей и в первом часу ночи сказал водителю, чтобы он готовил машину. Вышел вслед за ним из здания, положил на заднее сидение свой чемодан, сок и вино, сам сел вперед.

Увидел человека, который подошел вплотную к машине со стороны Ленинского садика, достал пистолет и начал стрелять. Лица его видно не было, на голове была вязаная шапочка. Сделал 4-5 выстрелов в меня, я пытался увернуться, завалился между передними сидениями, лицом вперед. Потом он стал уходить, но затем вернулся — открыл пассажирскую дверь [с моей стороны], он еще два раза выстрелил. Я пытался его ногой лягнуть, крикнул водителю: «Уходи отсюда!». Он стрельнул еще и в водителя».

Водителя не задело, а вот Щербаков получил ранения в грудную клетку с повреждением легких, в плечо и ногу. «Одна пуля до сих пор во мне торчит — во втором позвонке. Могло до спинного мозга дойти. Из-за нее я инвалидность получил, — рассказал он в Верховном суде Татарстана. — Сознания я не терял. Дождался, пока подошла наша вахтерша — отдал ей пробитый пулей кошелек, потом пульт достал и сам вызвал помощь».

— Кто в вас стрелял, сейчас знаете? — поинтересовалась прокурор.

— Непосредственный стрелок уже покойник, я такую информацию имею, — отвечал потерпевший.

— А кто организовал на вас покушение? — продолжила гособвинитель.

— Сначала я не знал, что это они, потом следствие началось и предварительно стало ясно, и они ко мне перестали приходить…

— Вопрос прокурора снимается, для этого и существует предварительное и судебное следствие, — внес коррективы судья.

«Адвокат злостно не выполняет требования председательствующего — Ваша честь, вы не даете защищаться»

По версии СК и прокуратуры, за покушением на убийство Щербакова в 1999-м стоял Геннадий Кирилов, которого также обвиняют в руководстве бандой «Тукаевские» и причастности к убийству двух человек. Силовики считают — тот категоричный отказ директора КСК делиться прибылью и стал поводом.

Согласно обвинению, Кирилов предложил заняться устранением криминальному авторитету Ринату Фархутдинову, он же Ринтик из группировки «Хади Такташ», обещая заплатить 10 тысяч долларов. Ринтик согласился и привлек к этому преступлению Анатолия Новицкого, вместе с которым занялся слежкой за «объектом», получив от заказчика информацию, где тот бывает. В ночь с 3 на 4 ноября Фархутдинов привез Новицкого на Кремлевскую, к зданию «УНИКСа», где последний, дождавшийся жертву, открыл огонь.

Преступление не было доведено до конца по независящим от преступников причинам, полагали следователи. О его раскрытии они сообщили лишь спустя 20 лет, получив явку с повинной от Фархутдинова, отбывающего пожизненный срок в колонии «Черный дельфин» за преступления «Хадишенских». Сознавшийся Ринтик в апреле 2021-го получил за участие в покушении на Щербакова 8 лет колонии и остался на пожизненном сроке, при этом на суде он открестился от повинной и полного признания вины и заявил — оперативники обманули его: «Мне обещали, что дело закроют за истечением срока давности, поскольку и заказчик, и исполнитель (Новицкий, — прим. ред.) мертвы. Однако дело не закрыли по причине того, что Кирилов Гена, которого я оговорил, оказался жив и здоров».

Дело в отношении покойного Новицкого в суд не направлялось. От обвинения в адрес Наиля Шайхутдинова, которого называет Щербаков, сотрудники Следкома год назад отказались. В итоге до суда дело банды «Тукаевские» дошло без него. При этом Шайхутдинов остался обвиняемым по делу одноименного преступного сообщества, разработкой которого занимались следователи и опера МВД Татарстана. Именно по нему владельцев фирмы «Стройтехника» Шайхутдинова с Кириловым отправили в СИЗО еще в 2017-м. Дело ОПС попало в суд раньше, однако было возвращено на доследование, после чего из-под стражи отпустили почти три десятка обвиняемых — за исключением Кирилова, арестованного еще и по делу банды.

Вину в покушении и другие обвинения Кирилов отрицает, в суде его интересы представляют адвокаты Алина Богатеева и Анна Гарипова. Больше половины их вопросов к потерпевшему Александру Щербакову были заблокированы судьей, как не имеющие отношения к предъявленному обвинению. В том числе такие — какую деятельность КСК контролировали замы директора, какое отношение к «УНИКСу» имел банкир Евгений Богачев, в какое время фирмы «Жаклин» и «Нама», связанные по версии обвинения с «Тукаевскими», арендовали помещения в КСК?

После вопроса про «Жаклин» из президиума прозвучало повторное замечание защитнику Богатеевой: «Не вынуждайте принимать меры процессуального реагирования… В уголовно-процессуальном законе прописано — суд вправе заменить адвоката, если он не выполняет требования председательствующего. Задаем вопросы по существу обвинения».

Адвокат обещала подать возражения на действия судьи в этой части и поинтересовалась у потерпевшего — при каких обстоятельствах тот познакомился с Шайхутдиновым. «Вопрос снимается. Шайхутдинова я в обвинении не вижу», вновь вмешался судья Айрат Ибатуллин. «Ваша честь, вы не даете защищаться», — возразила Алина Богатеева.

Далее по процессуальным основаниям был снят вопрос — почему в показаниях Щербакова 1999-го года нет ни слова о конфликтах с группировками, но приведен подробный рассказ о конфликте с тренером Евгением Коваленко? И еще один — получали ли некие лица деньги за криминальное покровительство тренажерному залу и салону игровых автоматов «УНИКСа». «Адвокат затрагивает вопрос причастности каких-то других лиц, а судебное следствие ведется только в отношении подсудимых и только по предъявленному обвинению», — объяснил свою позицию судья.

Ну а вопросы о составленных со слов выжившего рисунках нападавшего в 1999-м и привлечении в 2020-м психолога для активизации памяти были блокированы со ссылкой — эти темы защита вправе поднимать лишь при решении вопроса о недопустимости доказательств, но пока такие ходатайства не заявлены.

После вопроса адвоката — показывал ли следователь Щербакову фотографию предполагаемого фигуранта покушения — судья объявил: «Вопрос снимается, и суд прекращает допрос адвокатом Богатеевой, поскольку она злостно не выполняет требования председательствующего».

Попытки адвоката Гариповой задать иные вопросы о тренере Коваленко судья также снял. После чего адвокат заявила — суд обязан исследовать все обстоятельства дела и все версии, включая версию защиты, упомянув соответствующие разъяснения Верховного суда РФ. «Мы намерены ссылаться на то, что у потерпевшего сложились острые конфликтные отношения с тренером Коваленко, из-за чего ему даже была приставлена охрана, чтобы сохранить жизнь», — добавила она.

Кирилов: «Кто убедил вас, что я причастен к покушению?»

Далее вопрос потерпевшему попытался задать подсудимый Геннадий Кирилов. И тут оказалось — большинство микрофонов в стеклянных «аквариумах» не работает. Кирилова переводили из отсека в отсек, но в зале Тушинского суда Москвы его было не слышно. Неисправность устранили во время перерыва. Впрочем, диалога у Кирилова с Щербаковым не вышло.

— Здравствуйте, Александр Германович! Скажите, кто конкретно на следствии убедил вас, что я причастен к покушению?, — спросил арестованный.

— Вопрос снимается!

— Я вижу, Александр Германович, вы сами себя убедили в этом, вас убедили…

— Вам делается замечание, — обратился к Кирилову судья.

Далее допрос продолжила адвокат Гарипова, получила ответ, что о смене фамилии Мураткиным потерпевший узнал «скорее всего, от полиции», а вот следующие вопросы — кого подозревали и задерживали после покушения, судья поначалу отверг. «Почему сторона защиты не может выяснить, на кого думал Щербаков непосредственно после покушения?», — выразила недоумение защитник, и судья поменял решение: «Оставляю этот вопрос, отвечайте». И выживший заявил: «Ни на кого не думал».

Ходатайства об оглашении показаний Щербакова заявили и сторона защиты, и сторона обвинения. И выяснилось — о конфликте с тренером Евгением Коваленко выживший подробно рассказывал в ходе допроса в зале Вахитовского суда Казани в январе 2021-го — на процессе против Рината Фархутдинова. Причем, в райсуде ссылок на выход за пределы обвинения не звучало: «О конфликте знал весь баскетбольный клуб. Я его уволил в конце мая 1999-го, как раз контракт закончился. Но потом вмешался Богачев… Первое мнение было, что Коваленко — участник организации покушения на меня. Но потом его отпустили — оказалось, не он. Студенты о конфликте тоже знали, в день матча (с поляками, 3 ноября — прим. ред.) организовали акцию с требованием уволить. Богачев вскипел».

Та же «тренерская» версия упоминается в первом допросе Щербакова следователем Беляевым. На его вопрос — были ли до покушения проблемы с криминальными группировками — директор культурно-спортивного комплекса отвечает категорично: «Таких проблем не было. Никогда никому за так называемую крышу не платил, вся выручка шла только через кассу и была не очень крупной. Потому с предложением поделиться деньгами никто не обращался, вымогательств не было… В последнее время конфликт был только с одним человеком — Коваленко. Я сам пригласил его тренировать «УНИКС» в конце 1998-го, но быстро понял, что команде такой тренер не нужен. Решил дождаться истечения контракта 31 мая 1999 года и поменять его на Олега Кима.

Ким приезжал в Казань 15—16 июня, дал согласие на тренерство. Коваленко в это время отдыхал где-то на юге, я ему позвонил и сообщил свое решение. В его голосе почувствовал беспокойство… С того момента у меня начались проблемы… Коваленко сразу же обратился за поддержкой к президенту баскетбольного клуба Евгению Богачеву, с которым они сдружились. И Богачев очень резко сказал мне — Кима брать не будет. Пришлось подписать [новый] контракт с тем же тренером. Но у нас сложились неприязненные отношения».

«Почему вы на первом допросе не поясняете, что к вам подходили Мураткин и Шайхутдинов по поводу прибыли от предпринимательской деятельности?», — поинтересовались адвокаты после оглашения. «Потому что мне такие вопросы не задавали», — ответил он. На аналогичный вопрос следователя в 2020-м он заявлял — что просто опасался, что группировщики «доведут начатое до конца». При этом вспоминал, что именно после покушения «Шайхутдинов пропал из «УНИКСа», а через пару лет при встрече в разговоре «пояснил — они были не правы перед ним». Тот разговор Щербаков счел фактически признанием вины, впрочем, на допросе в Верховном суде Татарстана сказал — такая трактовка была лишь его предположением.

В оглашенных показаниях потерпевшего прозвучало: по просьбе руководителя фирмы «Средневолжский нефтепродукт» ректор просил его предоставить в аренду помещения знакомым. Так в КСК на пятом этаже появился магазин парфюмерии и женских товаров «Жаклин» — «в дальнейшем я узнал, «Жаклин» находится под влиянием членов группировки «Тукаевские». Что до фирмы «Нама», то с ее директором — Наилем Шайхутдиновым Щербаков заключал договор самостоятельно. Торговала «Нама» шоколадом. За аренду обе компании платили по общегородским тарифам, а когда «Жаклин» задолжала «УНИКСу», об отсрочке арендных выплат директора КСК просил Шайхутдинов.

Свои показания потерпевший подтвердил. А еще заявил — гражданский иск к подсудимым подавать не намерен.

ПроисшествияБизнесОбществоВластьЭкономикаФинансыФутболСпортБаскетбол Татарстан