14 июня
Как зэки ИК-19 Татарстана «отправили» подполковника Тазеева за решетку на 8 лет
В наручниках из зала суда увели сегодня действующего офицера УФСИН Татарстана, начальника казанской колонии №19. Суд уже второй раз признал Алмаза Тазеева виновным в поборах на ремонт «зоны» и «реинкарнации» местной достопримечательности — павлина, а еще в получении взяток за свидания и условно-досрочное освобождение. Первый приговор — 9 лет строгого режима со штрафом в 40 млн рублей — в 2018-м с треском отменили. В новом процессе защита настаивала на оправдании и обвиняла силовиков в давлении и фальсификации. Как суд оценил эти доводы — в материале «Реального времени».
Прокурор просила «десятку» со штрафом в 20 млн рублей
Оглашение приговора в Приволжском суде Казани заняло почти пять часов. За это время председательствующий судья Ильнур Гарифуллин сделал лишь один пятиминутный перерыв.
Представителей потерпевшей стороны и прокуратуры в зале не было. Как и адвокатов. Подсудимые подполковник Алмаз Тазеев и майор Сергей Герасимов прибыли на заседание в штатском, заготовленные сумки с вещами оставили в автомобиле у друзей. В пятницу на последнее слово в суд первый пришел в форме, прямо со службы. С должности начальника казанской колонии его никто не увольнял, однако все годы следствия в учреждении рулил временно исполняющий обязанности.
В августе 2016-го подполковник Тазеев был задержан и арестован. В июне 2018-го приговорен к 9 годам колонии строгого режима со штрафом 40 млн рублей, а в декабре того же года освобожден из-под стражи — после отмены приговора Верховным судом Татарстана и отправки материалов для устранения пробелов в обвинительном заключении. Отпустили из СИЗО и второго фигуранта дела — начальника оперативного отдела колонии Герасимова, ранее приговоренного к 3,5 года колонии общего режима.
В Приволжский суд дело вернулось с чуть меньшим числом эпизодов — прекратили за сроком давности. До прений дело дошло в мае — гособвинитель Чулпан Шаехова запросила для начальника колонии 10 лет строгого режима со штрафом в 20 млн рублей и лишением права 2,5 года после освобождения занимать должности в системе ФСИН, для его бывшего подчиненного — 5 лет колонии общего режима с лишением права на 2 года.
Плата за УДО, павлин и деньги в чайнике
И сегодня суд признал полностью доказанным обвинение в новой редакции. А это семь эпизодов получения взяток у Тазеева в 2013—2016 годах на постах замначальника и начальника зоны на общую сумму чуть больше 1 млн рублей. А еще — три факта превышения подполковником должностных полномочий с оказанием не вполне добровольной помощи колонии и лично ему стройматериалами, мебелью, запчастями и т.д.
Доказанным признан и тяжкий эпизод превышения полномочий в отношении осужденного Сергея Сиваченко в 2016-м году, после его обращения к силовикам о происходящем в колонии. «Он угрожал: не заберешь заявление — не доживешь до конца срока», — процитировал судья показания потерпевшего. Согласно приговору, неформальный разговор между Тазеевым и Сиваченко состоялся, когда последний уже покинул колонию №19 — его перевели в колонию №2 после избиения другими осужденными в феврале 2016-го.
Судом установлено, что в казанской колонии №19 была выстроена целая схема поборов на ремонт, а также на предоставление платных длительных свиданий зэков с родственниками (за 5 тысяч рублей), отличных характеристик для кандидатов на условно-досрочное освобождение, за замену посадки более мягким наказанием (по этим эпизодам проходят суммы от 50 до 200 тысяч рублей). Роль посредников в оказании коррупционных услуг исполняли так называемые старшины из числа осужденных — Сиваченко, Галеев и Султанов. Они доводили до «рядовых» что почем и со ссылкой на Тазеева озвучивали конкретную сумму.
Ни одной передачи денег из рук осужденного в руки начальника и уж тем более задержания с поличным в деле нет. Зато есть переводы — на «киви-кошельки» и счета, указанные старшинами. В том числе на счет супруги Сиваченко Гульнары Аббасовой. На следствии и в суде женщина рассказала, что общалась с Тазеевым напрямую и исполняла его указания по закупке нужных товаров, а еще не раз лично передавала те самые взятки от осужденных и их родственников.
Аббасова представила весьма обширный список подношений, в котором указаны и стройматериалы с водонагревателями, и диван для комнаты свиданий, и холодильник для кабинета Тазеева, и родословная книга, и электрический чайник — в последний была вложена часть одной из взяток, указывала свидетель. Она рассказывала — отдала чайник секретарю колонии в приемной, так же, как ранее оставила у нее конфеты для начальника с денежной «начинкой» в коробке.
А еще жена Сиваченко делилась историей «реинкарнации» диковинной для наших мест живности — дескать, на территории колонии держали павлинов начальника регионального управления ФСИН, но зимой 2015-го одна из птичек умерла, и Тазеев потребовал купить такую же. Со слов супруги осужденного, продавца павлинов она нашла в Чувашии, обошелся ей красавец в 20 тысяч.
«Из зоны просто так не уходят — плати 200 тысяч рублей»
В прениях гособвинитель цитировала показания одного свидетеля-взяткодателя, заплатившего за досрочный выход на волю 50 тысяч рублей. Он рассказывал — положительные характеристики от начальства зоны он получал и раньше, однако даже с ними суд несколько раз отказывал в ходатайствах об УДО. А после передачи денег «под Тазеева» все получилось. Другой свидетельствовал — просил суд о переводе из обычной колонии на поселение и услышал совет бывалого зэка: «Из зоны просто так не уходят — плати 200 тысяч рублей». Эти эпизоды взяток суд счел доказанными.
Также, несмотря на возражения защиты, приговором суда установлено коррупционное происхождение беседки, мангала, ворот и забора в личном доме родителей Тазеева в Арском районе.
Суд посчитал, что в целях восстановления социальной справедливости начальник колонии должен получить реальный срок, и наказал его 8 годами колонии строгого режима с лишением права в течение трех лет после отсидки работать в органах ФСИН. В наручники подполковника заковали в зале суда — он едва успел отправить последнее сообщение по мобильному.
Майор Герасимов получил 3 года лишения свободы условно с испытательным сроком в 4 года и двухлетним лишением права трудиться в пенитенциарной системе. Согласно приговору, уже после ареста Тазеева начальник оперативного отдела потребовал от зэка Ишмухаметова закупить для ремонта в отделе два рулона обоев и ламинат по образцу, угрожая в противном случае значительно ухудшить положение сидельца в преступной иерархии. В ходе первого процесса Герасимову предъявляли еще и совместный с Тазеевым эпизод превышения. Позже это обвинение сняли.
Адвокат: через «киви-кошелек» осужденного Галеева прошли 13 млн
Защита намерена обжаловать сегодняшний приговор. В ходе судебного следствия и в прениях подсудимый начальник колонии рассказывал о личном конфликте с семьей Сиваченко — Аббасовой. С его слов, еще до возбуждения уголовного дела он ставил начальство в известность, что Аббасова угрожала его посадить — после того, как он не пропустил на территорию колонии машину скорой для оказания помощи ее избитому мужу. Тазеев объяснял — сидельцу помогли тюремные медики, вмешательство гражданских не требовалось.
По версии защиты, тот конфликт обернулся заявлениями к силовикам в отношении самого Тазеева. Более того, в прениях прозвучала информация, что заявители на этом не остановились — стали искать других потерпевших и обиженных, а недовольных действиями начальства зэков немало.
— На территории ИК-19, действительно, существовала преступная схема, но ни Тазеев, ни Герасимов никакого отношения к созданию и участию в ней не имеют, — утверждала в прениях адвокат подполковника Наталья Фарукшина и называла звеньями схемы тех самых старшин, которые брали деньги за длительные свидания и обещания помощи в УДО. Со ссылкой на показания свидетелей защитник отмечала — практика «платных свиданий» сложилась в этой колонии за несколько лет до того, как в ней стали работать подсудимые.
Подтверждением своей версии адвокат считает справку о состоянии счета Аббасовой: «За 5 месяцев 2014-го на счет поступило 975 тысяч рублей и было снято почти столько же, за 2015 год поступило — 2,3 млн рублей, за 2016-й — 2,6 млн. Откуда у официально не работающей, с неофициальным заработком 12—15 тысяч в месяц — со слов работодателя, могли появиться такие средства, если общая сумма, прошедшая по счету с августа 2014 года по декабрь 2016-го, составила 5,96 млн рублей?»
Фарукшина также сослалась на показания владелицы счета о ее передаче Тазееву в указанный период денег и стройматериалов на 300 тысяч рублей, что в 10 раз меньше «прихода».
— По «киви-кошельку» Галеева за указанный период прошло около 13 миллионов рублей. Заметьте, у Тазеева и Герасимова вообще не было обнаружено имущества и денежных средств на вышеуказанные суммы, — подчеркивала Фарукшина.
Также защита уверяла — дело строится на голословных показаниях судимых людей — самих зэков и их родственников. А еще указывала на фальшивые доказательства этих лиц. В числе таковых — чеки на приобретение у ИП Химовой углового дивана, кресла, холодильника SHIVAKI и ковра. Адвокаты нашли эту предпринимательницу, и на допросе в суде она заявила — мягкой мебелью и бытовой техникой она никогда не торговала, тем более не занималась доставкой этих товаров. Изучив документы, Химова заявила об их подлоге, с указанным в чеках кассовым аппаратом она не работала, а ИНН ей не принадлежит. Исследование данных сайта налоговой службы показало — указанный в чеках ИНН никому никогда не присваивался… Данные доказательства были выданы следователям супругой Сиваченко и приобщены к делу без проверки…
Часть документов следователей защита требовала исключить из доказательств как недопустимые. Среди них — с десяток протоколов допросов осужденных и очных ставок с ними, составленные в отделе Следкома. Сравнив даты постановлений с данными УФСИН, защитники четко установили — в указанные следователем часы и даты осужденных из колонии не вывозили и следователь к ним не приходил. В общем, неизвестно, где и как составлялись эти документы. Забегая вперед, добавим, председательствующий по делу судья назвал в приговоре данные расхождения техническими ошибками и отметил — ни один из осужденных не отрицал того факта, что действительно допрашивался следствием…
Словам свидетелей, которые в суде заявили, что показания на Тазеева дали под давлением, председательствующий тоже не поверил.
Тазеев: «При чем тут я?»
Подсудимый подполковник от последнего слова в суде отказался. А в прениях просил его оправдать.
— Я не могу понять — при чем тут я? Почему я стою в подсудимых, если факт передачи денег мне не установлен? — возмущался Алмаз Тазеев. — По одному из эпизодов 200 тысяч рублей передали какому-то парню, его личность не установлена, а обвиняют меня… В чем сложность-то? Если два года таскали в колонию стройматериалы и деньги, могли обратиться в оперативные службы, «зарядить» человека диктофоном, камерой, передать меченые деньги — никаких проблем в наше время с этим нет. Даже [Алексея] Улюкаева, министра экономического развития, задержали с поличным…
Обвиняемый отмечал — механизм работы комиссии по УДО четко регламентирован: характеристику на осужденного дает начальник отряда, а не начальник колонии. Комиссия лишь голосует — целесообразно ли поддержать ходатайство на основе данной характеристики. При этом начальник отряда в комиссию не входит, в отличие от начальника колонии. Окончательное решение — за судом, и никакие действия Тазеева по «согласованию» конкретных кандидатов в обвинении не указаны.
— По эпизоду с осужденным Батраковым у меня опять напрашивается вопрос — где же деньги, которые Аббасова якобы в чайнике передала секретарю? Либо она их не передавала, либо секретарь «оставила их себе»… О какой взятке может идти речь, если секретарь опровергает эти показания Аббасовой. И никто не говорит, что передавал их мне — только супруга осужденного, но это голые слова. А может, она по сговору с мужем в очередной раз просто прикарманила чьи-то деньги? — рассуждал офицер.
Майор Сергей Герасимов убеждал суд — к уголовной ответственности его привлекли после того, как он отказался дать показания на начальника. По его мнению, его кандидатуру силовикам могла подсказать экс-сотрудница колонии Харитонова, которая плотно общалась с Аббасовой. В колонии знали — Герасимов недоволен Тазеевым, тот несколько раз наказывал его по службе, поэтому заинтересованные лица думали — он рад будет отомстить начальнику.
— Следствию не хватало показаний на него, и они пытались манипулировать мной: не дашь показаний, сам сядешь на скамью подсудимых, — утверждает Герасимов.
С его слов, ради неформальных переговоров следователь в декабре 2016-го даже вызвал в отдел трех свидетельниц — Тазееву, экс-сотрудницу Харитонову и Глухову, супругу осужденного Ишмухаметова. Их уговоры и общение со следователем Герасимов записал на телефон и представил запись в суде как факт оказания давления. Подчеркнул — показания против подполковника так и не дал и через два дня получил собственное уголовное дело о превышении полномочий в отношении осужденного Ишмухаметова.
«У него был интерес оговорить меня — он имел проблемы с осужденными отрицательной направленности и денежные долги, хотел любым способом перевестись в другую колонию или СИЗО. А тех, кто давал ценные показания, — переводили», — рассказывал в прениях подсудимый.
Показания против Герасимова дала и жена Ишмухаметова — представила фото с образцами нужных для ремонта в оперотделе обоев и ламината и чеки о покупке из магазина «Агава». Предусмотрительно сфотографировала даже штрих-код на одном из рулонов. И такой же штрих-код на оставшемся после ремонта рулоне обоев позже обнаружили оперативники при обыске в помещении колонии. Впрочем, защита поставила под сомнение это доказательство — сделала запросы в магазин и на фабрику обоев. Оказалось — штрих-код не является оригинальным, он един для конкретной модели обоев, независимо от места продажи и года выпуска. На это в своей речи указывал адвокат майора Ирек Галиуллин.
— Я адекватный, здравомыслящий человек, оперативник со стажем. И, понимая, что проводятся следственные действия в отношении начальника, зная, что показания против него дает и Ишмухаметов, я ни под каким предлогом не стал бы вымогать материальные ценности ни у него, ни у кого-либо, — убеждал суд Герасимов.
По версии защиты, на ремонт в оперативном отделе пошли остатки обоев после обновления первого отряда колонии, и те обои в учреждение передавались в порядке гуманитарной помощи. Есть показания нескольких свидетелей. Оценивая их в приговоре, суд сделал ремарку — о передаче остатков ламината свидетели не говорят.
